Найл был прав, и мне не жалко это было сейчас признавать. Я точно еще не решила, что станет с моей жизнью. Что именно я в ней поменяю ради Николаса. Однако то, что есть сейчас у меня, никак не вяжется с образом примерной матери. Все эти шаги мне придется сделать самостоятельно под руководством той ответственности, которую я не привыкла брать на себя еще где-то кроме редакции. Там предстает все не таким, как в обычной жизни. В десятки раз утрированней. Достаточно изучить механизмы и следовать за доводами рассудка. А вот сердце я никогда не умела слушать, тем более исполнять его советы и отвечать на свои желания согласием, а не запретами.
  Я прохожу гостиную и иду в детскую комнату, чтобы собрать его вещи. Необходимый минимум, что поможет скорее ему привыкнуть ко мне, чувствуя, что он может забрать с собой все, что Нику так дорого из его воспоминаний. Оставляю их двоих наедине. Знаю, что не перестану чувствовать себя лишней, когда они вместе. Так и должно быть. Так я не забуду, что только отчасти принадлежу к этой семье. Раньше причин приходить в этом дом было больше. Раньше я была союзником, а теперь воюю не известно против кого и зачем. В моей голове есть звонкое оправдание. Та самая мотивация, которая помогает мне сейчас держаться.
  Невольно задерживаю свой взгляд на спальне своей сестры. Найл уже собрал ее вещи? Или он, как и я, просто не в состоянии убрать все ее фотографии в сторону, не говоря уже о настоящих личных предметах, подарках, платьях. Я раньше хмыкала над теми людьми, что поднимали рамки с фото Стеф у меня в квартире и говорили, что это я, а я в свою очередь просто пожимала плечами. Сейчас я готова истерить в ответ на такое сравнение, словно ни для кого из них ее никогда и не существовало. Но она была. Была не только моей частью, моей половиной, моей душой, но и самостоятельным человеком. Со своими проблемами и страхами, которые я пыталась разделить вместе с ней. Но люди об этом не думают. Они забывают. Все забывают.
   Приоткрываю дверь в детскую. Сначала сажусь на его кроватку, подбирая по пути мягкую игрушку с пола в виде обезьянки. Держусь за нее двумя руками, как будто намерена призвать своей детство. Хочу в ней забыться и попробовать найти ответы, что же мне делать дальше. Мне не хватает этой ясности в голове, что всегда была у Стефани. Я сама кажусь себе неразумной и запутанной до бесконечных пределов. Трогаю краешек своего глаза. Думаю о том, что снова буду плакать. И все же поднимаюсь, не время и не место для этого. Если Найл усомниться в моей силе, он никогда не доверит мне своего сына. В шкафу нахожу чемодан вдобавок к сумке, с которой я пришла за вещами. Складываю все на бум, перемещаясь по комнате и не понимая, вырос ли Ник из той же кофты или нет. Это могла знать только Стеф. Я и близко в этом не разбираюсь. Мои руки немеют от тех усилий, с которыми я собираю его игрушки. Пытаюсь как можно скорее покончить с этой инквизиторской для всех процедурой. Я бы успокоила себя дома бокалом красного вина, но теперь подобная мысль внушает мне ужас, когда Ник будет находиться рядом со мной. Мы вместе переделаем гостевую комнату в его спальню. Я позволю ему самостоятельно принимать решения. Его дома это ему, конечно, не заменит, но мы будем работать над этим вместе.
  Пробую начать дышать, когда выхожу с вещами из комнаты и иду к вам. Не знаю, какой мне быть. Серьезной или более расслабленной, чтобы Николас сам чувствовал со мной спокойнее. Но даже же если бы я захотела ему сейчас улыбнуться, я бы не смогла. Держусь за ручки сумки, что лежит поверх чемодана. У всего есть конец и у этого дня тоже. Он закончится. Будут новые. Неизвестность должна меня пугать. Но я ничего не чувствую. – Ник, нам пора. Наверное, хорошо, что для меня ничего нет. Я бы ощущала себя бессмысленным и жестоким человеком, который отнимает у отца его сына. Я бы захотела умереть в ту же секунду, когда бы услышала от Стеф, что я поступила не правильно.
  Мы с Ником возле лифта. Он дергает меня за одежду, прося обратить на него внимание. И я вижу только его распухшие от слез глаза. Он сейчас еще больше похож на мою сестру. На такую маленькую и беззащитную Стефани, которая упала с велосипеда и навсегда заработала этим себе шрам на ладони. Я касаюсь своего, сжимая пальцы в кулак под ручками сумки. – Я знаю, малыш, я знаю. Кажется, я вздрагиваю с появлением Найла, а может мне это только кажется. Я остаюсь в стороне, давая вам возможность еще чуть-чуть, но побыть вместе. Ник успокаивается, теперь сжимая своими ручонками телефон. Знаю, что его радует не сама вещь, а слова Эллингтона. Сейчас он наконец-то услышал, что от него не отказываются. Это как раз то, что Николасу всегда будет нужно. И чего нет у меня: подбирать ключи к его замочкам на сердце без ошибок. Этому точно не научиться, можно только чувствовать.
  Ник заходит в лифт, а я хмуро смотрю на Найла, прежде чем ответить. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы его защитить.

  Он зевал еще в машине. Слезы сделали свое дело и усталость навалилась на Николаса разом. Я вела его за руку, пока он очень часто моргал, оглядываясь по сторонам. Не думаю, что он слишком хорошо помнит мой дом. Обычно мы виделись с ним и Стефани на детской площадке или у меня в редакции, где Нику нравилось рисовать на старых макетах номеров журнала. Превратить это место во что-то родное будет не просто. Завтра утром я ему все покажу. Надеюсь, что ему понравится мой бильярдный стол. Я сделаю из него мастера. Мы вместе разберем его вещи, а пока я ставлю все в угол. Говорю, что ему пора бы лечь спать, но Ник на отрез отказывается. У меня нет детских книжек. Вспоминаю, что сама засыпаю перед телевизором. Я предлагаю ему что-нибудь посмотреть, но даже забравшись на диван, который для него остается таким огромным. От еды он отказывается, что оказывается очень кстати, содержимое моего холодильника оставляет желать лучшего. И у меня точно нет здоровой и правильной пищи. Надо составить список. Все это время, пока Ник разглядывал обстановку, он не выпускал из своих телефон. Даже когда я вернулась из ванной в футболке, он продолжал смотреть на кнопки, заставляя их загораться вновь, когда те потухали. Я сажусь на край дивана, чтобы он мог видеть мое лицо без усилий, достаточно поднять глаза и посмотреть на меня.
  - Хочешь ему позвонить? Он кивает. Никто не говорил, что будет просто. - Иначе не уснешь? Говорю очень тихо, чтобы разделить с Ником его придуманный заговор, на самом деле он скучает и я его прекрасно понимаю. Я предлагаю свою помощь, чтобы дозвониться до Найла. Надеюсь, он будет слишком доволен, что мы не смогли обойтись без него чуть больше часа. Ник заливается счастьем, когда слышит голос отца. И глядя на его улыбку, я понимаю, что сделаю для него все, что угодно. Оставляю Ника на диване, убирая звук у детской передачи по кабельному, а сама с ноутом перемещаюсь за стол на кухне. Выбираю тот стул, с которого можно за ним наблюдать. В почте нахожу кучу непрочитанных сообщений. Никто не говорил, что я могу не работать, пока не улажу все свои семейные проблемы. Я очень быстро набирают ответ Микаэлю, что мне не нравится заголовок его материала. Для убедительности ставлю целых три восклицательных знака. Могу кричать на него даже с экрана его компьютера. Хотя от части чувствую, что за его возмущениями будет стоять улыбка. Мы не изменяем своим привычках. И это то, что я ценю еще и в нашей дружбе.
  Я больше не слышу редких ответов Николаса по телефону. Замечаю, что он спит. Их разговор длился больше получаса, когда я решаюсь ответить Найлу, который все еще был на проводе. - Он заснул. Не знаю, что ты сделал, но видимо только это с ним и работает. Молчание, заставляет прерваться и меня. Все говорят, что по телефону у нас со Стеф совсем одинаковые голоса. Но может Эллингтона заставляет молчать не это, а что-то другое. - Я знаю, что он все, что у тебя есть. Но Ник сейчас в надежных руках. Доброй ночи. Я кладу Николаса на этот раз на свою кровать. Я просто не в силах вновь лечь одна и чувствовать себя разбитой, пока не усну. Я забираюсь на другую половину, подкладываю подушку, чтобы племянник не упал ночью, и сворачиваюсь комочком рядом с ним. Когда мы спали со Стефани вместе, было такое же ощущение. И кажется я сейчас по-настоящему спокойна.