"Ты не был первым последователем Михаэля, но ты был одним из тех, под чьим мечом угасали жизни и стирались с лица Земли города. Ты не был тем, кто желал перемен, но все же ты восседаешь на своем троне, омытом реками людской крови. Ты не был тем, кто презирал человечество, но не моргнув ломал позвонки и казнил. За тобой тысячи жизней, за тобой уничтожающее пламя, за тобой печаль, боль и смерть.
Ты и сейчас закрываешь глаза на выпеющую несправедливость, жестокость своих братьев и сестер. Тебе так проще. Ты так привык, Сихаэль. Ты даже не пытаешься. Тебе и не зачем, ведь люди смертны. Проходили дни, месяцы, годы и века. Люди умирали, а вы нет. Не вы.
Человеческий сосуд меняет тебя, правда, Сихаэль? Наверно, это так странно чувствовать что-то. Вокруг тебя неприступные стены, пропитанные ядом, окруженные рвом. Ты сам так старательно их воздвигал. Каждую стену, каждый камень. Думаешь они уберегут тебя от людских пороков? Думаешь они огородят тебя от столь непривычных мыслей? Думаешь, ты настолько силен?
Ты холодный, Сихаэль. Холоднее северного ветра и речного льда. От одного твоего взгляда все тело мое покрываться мурашками, цепенеет. Ты словно яд проникаешь под кожу, сковываешь пальцы, путаешь мысли. Я не понимаю тебя. Я сторонюсь тебя. Я боюсь тебя. Скажи, почему именно я? Почему твои пугающие глаза останавливаются именно на мне?
Мне бы быть подальше. На сотню, тысячу километров дальше, не видеть тебя, не слышать твоего имени, столь сладко звучащего полушепотом. Я словно мотылек, знающий, что огонь убивает, но все равно летящий на обманчивый свет.
Скажи мне, какую игру ты затеял? Она опасна. Ты опасен".

- Забаррикадируйте дверь! Ну же! Скорее!!
Люди, в панике забежавшие в здание городской библиотеки, старались всячески укрепить металлические двери, забрасывая их стульями, двигая столы, опрокидывая разный хлам. Но каждый из них понимал, что это не остановит его. Все равно, что кинуть зубочистку на ветер. Но им всем было так страшно... липкий, панический ужас собрал выживших в этом здании – без надежды на спасение. Они лишь оттягивали момент неизбежного.
- Кто-нибудь видит его? – раздался чей-то громкий шепот на фоне внезапно возникшего молчания. Люди ждали. И готовились к самому худшему.
- Пусть только приблизится, - шериф полиции округа вытер запотевший лоб дрожащей рукой. Ввиду опыта и професси он старался казаться сильным и бесстрашным. Но когда в дело вступают силы, простым людям неподвластные, полицейского жетона и полной обоймы становится недостаточно. – Видит бог, я продырявлю придурку голову!
Но видел ли бог, что творилось в тот момент на земле? В те страшные три дня, стеревшие все былое и превратившие мир в руины? Таков ли исход замыслил он для творений своих, именуемых людьми? И заслужили ли они его?
Никто не ответит на этот вопрос. Слишком поздно. Уже слишком поздно. Для всего. День первый лишь вступил в свой разгар.
В здании собрались сто сорок восемь человек, отчаянно желающих выжить, но не сдаться чудовищу, что пришло стереть их город в пыль. У них только и были, что пистолеты, да полицейские дробовики. Но каков в том толк, если против него не действуют никакие патроны?
Внезапно крики и шум на улице стихли. Люди, что прятались в здании, недоверчиво переглянулись и прильнули лбами к окнам, опасливо оглядывая полуразрушенные улицы. Поначалу им показалось, что зло покинуло город – глупая, наивная мысль. Но затем они увидели человека, внушившего им столь сильный ужас, и всех постигла одна пугающая мысль, полная безысходности и отчаяния: спасения нет. Это их последние минуты. Он был совсем похож на них, но держался слишком уверенно и хладнокровно, убивал легко, словно это было обычным делом, вроде как заварить чай или почесать затылок.
Сихаэль чинно и уверенно шел вперед по улице – прямиком к зданию главной библиотеки. На сегодня – это последнее уцелевшее место в Сан-Франциско. Но люди, заперевшиеся внутри, сами подписали себе приговор.
Кто-то выбежал из подворотни, намереваясь наброситься на архангела со спины, - совсем мальчишка, глупый смелый подросток с ножом в руке. Его шея хрустнула, словно старая половица, а Сихаэль не дернул ни мускулом в его сторону.
- Этой мой сын!! – закричала женщина, выбежавшая следом за погибшим парнишкой. – Мой сын, тварь!! Дьявольский выродок! – она бежала к Сихаэлю, выкрикивая проклятия и давясь слезами от боли потери. – Ты...
Быстрым и резким движением херувим остановил женщину, крепко схватив ее за горло. Женщина захрипела, повиснув в воздухе из-за невозможности вырваться из стальной хватки. От силы удушья глаза ее постепенно налились кровью. Сихаэль сжал кулак крепче. Раздался хруст. Бездыханное тело бунтарки глухо свалилось на землю.
Херувим равнодушно взглянул на труп женщины и спустя мгновение направился дальше. Он замедлил шаг, подойдя к лестнице на главном входе, а когда оказался у дверей – наконец, остановился. Медлил. Молчал. Не предпринимал никаких действий.
Люди по ту сторону баррикад притихли в ужасе. Шериф и несколько его подчиненных прицелились, ожидая следующего шага Сихаэля. Прошла минута в напряженной тишине. Прошла вторая. За дверью не раздавалось ни шероха. Нервы прицелившихся были на пределе.
Они не готовы были сдаться. Они не собирались сдаваться. Лучше умереть. Лучше... умереть.
Что ж. Это был их выбор.
Сихаэль развернулся и пошел прочь. Не было времени, чтобы более тратить его на эту кроличью нору, полную перепуганных созданий, не пожелавших принять неизбежное. Впереди еще слишком много дел. А эти люди... ему было все равно.
Спустя пару секунд все помещения внутри Главной библиотеки вспыхнули ярким пламенем. Сихаэль удалялся от здания, в котором больше сотни людей сгорали заживо, не в силах выбраться – пламя охватило их слишком быстро, и они сами забаррикадировались изнутри, самостоятельно вырыли для себя могилу. Но что такое – сотня людей, когда на его счету уже миллионы? Здание горело. Люди горели. Город... горел. Все и вся были объяты пламенем – и такова будет участь многих других.
Сихаэль и его браться за один день смогли устроить ад на земле, но четко вознамерились окрестить это раем. Две стороны одной медали. И за нее в ближайшие три дня пострадают практически все.